Иванов Всеволод - Сборник Рассказов 'дикие Люди'
Всеволод Вячеславович Иванов
(1895-1963).
СБОРНИК РАССКАЗОВ "ДИКИЕ ЛЮДИ"
ДИТЁ
ПОЛЕ
ЖИЗНЬ СМОКОТИНИНА
Б. М. МАННИКОВ И ЕГО РАБОТНИК ГРИША
БАМБУКОВАЯ ХИЖИНА
ДИТЁ
I
Монголия - зверь дикий и нерадостный! Камень - зверь, вода - зверь;
даже бабочка, и та норовит укусить.
У человека монгольского сердце неизвестно какое - ходит он в шкурах,
похож на китайца и от русских далеко, через пустыню Нор-Кой, стал жить. И,
говорят еще, уйдет он за Китай в Индию, в синие непознаваемые страны на
семи берегах...
Прибывали около русских прииртышские киргизы, что от русской войны в
Монголию перекочевали. У них сердце известно - слюдяное, никудышное, всего
насквозь видно. Шли они сюда, не торопились - и скот, и ребятишек, и даже
больных своих привезли.
Русских же сюда гнали немилосердно - были оттого они мужики крепкие и
здоровые. На камнях-горах оставили лишнюю слабость - кто повымер, кто
повыбит. Семьи и лопотина и скотина белым остались. Злобны, как волки
весной, мужики. В логах, в палатках лежали и думали про степи, про Иртыш...
Было их с полсотни, председательствовал Сергей Селиванов, а отряд так
звался: "Партизанский отряд Красной гвардии товарища Селиванова".
Скучали.
Пока гнали их через горы - от камня, огромного и темного, страшило на
сердце. Пришли в степь - скучно. Потому что похожа степь на степь
прииртышскую: песок, жесткие травы, крепко кованное небо. Все чужое, не
своё, беспашенное, дикое.
И еще тяжело без баб.
О бабах по ночам рассказывали .матерные солдатские побаски, а когда
становилось непереносно - седлали лошадей и ловили в степи киргизок.
И киргизки, заметив русских, покорно ложились на спину.
Было нехорошо, противно их брать - неподвижных, с плотно закрытыми
глазами. Будто грешили со скотом.
Киргизы.- боялись мужиков.- откочевывали дальше в степи. Увидев
русского - грозились винтовкамн и луками, гикали, но не стреляли. Может
быть, не умели?..
II
Казначей отряда Афанасий Петрович был слезлив, как ребенок. И лицо у
него, как у ребенка: маленькое, безусое и румяное. Только ноги длинные,
крепкие, как у верблюда.
А когда садился на лошадь - строжал. Далеко пряталось лицо и сидел:
седой, сердитый и страшный.
На Троицу отрядили троих: Селиванова, казначея Афанасия Петровича и
секретаря Древесинина в степь искать хороших покосов.
Дымились под солнцем пески.
Сверху, с неба, шел ветер. С земли на трепещущее небо шла теплынь.
Тела у людей и животных были жесткие и тяжелые, как камни. Тоска.
И Селиванов сказал хрипло:
- Каки там покосы-то?..
Все знали: говорит он про Иртыш. Но молчали редкобородые лица. Точно
солнцем выжгло волос, как травы в степи. Алели узкие, как рана от
рыболовного крючка, глаза. Жара.
Один Афанасий Петрович отозвался жалобно:
- Неужто и там засуха, робята?..
Плаксивился голосок, но лицо не плакало, и только у лошади под ним,
усталой и запыхающейся, ныли слезой большие и длинные глаза.
Так одни за другим по пробитым дикими козами тропам уходили партизаны
в степь.
...Тлели пески тоскливо. Лип на плечи, на голову душный ветер. Горел в
теле пот и не мог пробиться через сухую кожу...
К вечеру, уже выезжая из лощины, Селиванов сказал, указывая на запад:
- Проезжие мчат.
Верно: на самом горизонте колыхали пески розовую пыль.
- Должно, киргизы.
Заспорили: Древесинин говорил, что киргизы далеко водятся и к
Селивановским логам не подходят; Афанасий Петрович - непременно киргизы,
пыль киргизская, густая.
А когда подкатила пыль ближе, то решили все:
- Незнаемые люди..
