Иванов Георгий - Рассказы И Очерки
Георгий Владимирович Иванов
РАССКАЗЫ И ОЧЕРКИ
Содержание
Остров надежды
Генеральша Лизанька
Настенька (Из семейной хроники)
Китайские тени (1)
Китайские тени (2) (Литературный Петербург 1912-1922 г.г.)
Китайские тени (3)
"Петербургское"
Закат над Петербургом
ОСТРОВ НАДЕЖДЫ
I
Трудно писать о том, что так недавно произошло. Я еще и теперь не все
понимаю. Кто нас свел, и зачем?
Мне бы спокойнее было и тише не знать о судьбе, чем-то с моею
связанной и такой печальной. А для этой женщины длились бы еще дни любви и
надежды.
Мы "открывали" один из тех полуактерских, полупоэтических кружков, где
собираются люди веселые и чувствительные, друг другу милые. Было уже очень
поздно - те часы, когда уже все равно - вечер ли, ночь ли, утро, и уже не
думаешь о сне и о завтра, а в голове только сладкий и нехороший туман.
Где-то пели и аплодировали, потом читали стихи и улыбались нарядные дамы.
Мы шутили и болтали, но это было то странное веселье, которое только с
войной к нам и пришло. Художники и поэты всегда готовы плакать, улыбаясь,-
они даже и привилегией своей считают эту Андромаховскую добродетель. А
теперь боялись печали и этих вспышек чьего-нибудь истери-ческого и
беспричинного гнева. Мы спорили, смеялись, мечтали, скучали, а по утрам,
дома, многие мучились и давали обещания "чистоты и подвига". Но как же
говорить об этом здесь, в этих стенах с полуденными лесами и синими
пленными птицами? Здесь "веселились", только иногда кто-нибудь всхлипывал
от самой глупой шутки, и стали все тревожнее и болтливей.
А может быть, это мне только кажется, потому что я вспоминаю тот вечер
и все, что было потом, эти колокола и холодное озеро? Кто знает?
Пели, читали стихи и было очень поздно. Но так как гости были все
"свои", то и приезжали, когда хотели, и не было часов закрытия: иногда
прямо из "Семи звезд" шли пить кофе на Никола-евский вокзал или к ранней
обедне, не молиться, может быть, а так - постоять мечтательно среди
богомольных заспанных старушек.
- Ты поедешь к Светику?
Это Петя Клейн звал меня к эстету, поклоннику Уайльда - Светлову.
Так далеко, за реку, а потом еще мосты разведут, возвращаться надо
будет кругом. Но мне было все равно.
- А кто едет?
Петя засмеялся и мотнул головой.
- Кто? Все едут... и твоя Наина тоже... У него по субботам ночные
приемы... утренние вернее...
- А интересно?
- Ничего. Впрочем, я еще не был... Если только он не будет читать
какой-нибудь новой поэмы...
- А ты меня проводишь... обратно? Пойдем походить... я так устал
сидеть.
Синий дымный воздух застилал лица и далекую маленькую эстраду. Там уже
было пусто. Горская, трагическая и безработная актриса, стояла одна у
зеленой колонны.
- Какое томление.
- О чем?
Она криво усмехнулась.
- Я думала о себе... Простите... я изучаю Мелисанду... Вы помните,
когда Вера Федоровна... 1 падала...
У выхода вежливо кричали, что муфта была скунсовая. Толстый Светлов,
улыбаясь, звал меня к себе.
- Приезжайте непременно... Вы у меня еще не были.
Вдруг кто-то тихо тронул мою руку. Я обернулся. Около меня стояла дама
с полузакрытым вуалью лицом.
- Простите... мы незнакомы...
- Нет... кажется...
- Мне надо с вами говорить.
Я хотел ехать к Светлову, вот ведь и Петя Клейн одевается уже: поздно
там. О чем мы будем говорить? Но делать было нечего.
- Пожалуйста.
Дама отошла в сторону, к камину, и подняла вуаль. В свете красных
тлеющих углей я увидел сухое и тонкое ее лицо. Она должна была быть красива
раньше, но теперь казалась боль
